Через пять лет после трагедии, которая произошла неподалеку от горы Карачун (29 мая 2014 года близ Славянска террористы обстреляли из зенитно-ракетного комплекса вертолет Ми-8МТ. Погибло 12 человек. Сергей Кульчицкий стал первым генералом, которого Украина потеряла во время российско-украинской войны), «ФАКТЫ» встретились во Львове с теми, кто многие годы был рядом с Сергеем Кульчицким. С теми, кто мог спорить с ним до двух часов ночи, но ценил как генерала с душой солдата. А еще — с той, которая тактом и мудростью дополняла его темперамент холерика и ждала дома.

Напомним, генералу Кульчицкому посмертно было присвоено звание Героя Украины.

«У него было кредо: «Заходишь за КПП — забываешь о семейных нюансах, заходишь домой — забываешь о служебных вопросах»

— Быть женой военного — это всегда волнение, — начинает наш разговор вдова Сергея Кульчицкого Надежда Богдановна. — Опасностей много. Но я понимала, что это служба. Тогда были Пасхальные дни, хотелось, чтобы муж был здесь, во Львове. Наверное, он мог бы избежать той поездки… Но он поехал с людьми, которых тренировал.

— Чтобы стать женой генерала, надо выйти замуж за лейтенанта. Это про вас?

— Так и было. Мы познакомились на Тернопольщине, в Чертковском районе, село Черноконцы. Наши родители оттуда. Я тогда закончила первый курс Чертковского педагогического училища, а он — первый курс ДВОКУ (Дальневосточного высшего общевойскового командного училища). Именно Черноконцы Сергей считал своим родным селом. Он родился в Германии, служил на Дальнем Востоке, но больше всего любил приезжать в Украину.

После трех лет романтической переписки Надежда с Сергеем решили пожениться. Она перевелась на заочное обучение в Киевский пединститут и поехала за мужем буквально на край света.

— Благодаря тому, что Сергей все четыре года был образцовым старшиной, окончил училище с красным дипломом, ему разрешили самостоятельно выбирать место службы. И он выбрал — Мурманская область, поселок Печенга-1. Морская пехота Северного флота, место, где служат только настоящие мужчины.

Как вспомню, как мы туда добирались… Север есть Север. Холод, серость, сырость. Был сентябрь, листья уже все желтые. Населенных пунктов рядом нет. От Мурманска до Печенги ехали три часа автобусом. Наконец увидела несколько домиков в горах. Сергей говорит, мол, забираем сумки и выходим. А я еще с надеждой: «Да как выходим? Здесь же ничего нет?» Я догадывалась, что где-то так и будет…

Там долго длится зима и всего несколько недель лета. Весна и осень смещаются. И отсутствие продуктов в магазинах тяготило.

Я еще во время знакомства поняла, что Сергей — человек слова. Знала: он о нас позаботится. В течение нашей супружеской жизни все тяготы он брал на себя, я могла за него спрятаться.


— Были моменты, когда вы боролись с мужем за влияние в семье?

— Даже не пыталась. Он — холерик, с ним было трудно спорить. Знал, как все должно быть. У него было кредо: «Заходишь за КПП — забываешь о семейных нюансах, заходишь домой — забываешь о служебных вопросах». Дома у нас были дела семейные. Хотя муж много работал, он всегда находил время, чтобы побыть с сыном. Помню, приходил на обед, брал трехлетнего Валеру на руки и собирал с ним буквы. Сергей всегда напоминал: «Мама учительница, но буквы ты со мной изучил». Уделял время и друзьям.

Дома с женой и сыном общались на украинском языке.

— Еще когда мы встречались, я писала письма на украинском. Потом Сергей язык специально подучил. Ему это понадобилось. Распался Союз, и мы переехали в Украину, в Тернопольскую область.

В силу специфики работы военного семье приходилось часто переезжать. И везде Кульчицкий приступал к делам по-хозяйски. Черной работы не боялся.

— В Мурманске он десантно-штурмовой взвод формировал. В Тернополе пришлось работать во время развала Союза — надо было поднимать гвардию. В Ивано-Франковске батальон преобразовал в полк, потом из полка — снова в батальон. Пожалуй, больше всего он успел сделать во Львове. Часть 3002 и до того была авторитетная, но с приходом Сергея там все изменилось. И казармы солдатские строил, и клуб реконструировал, и столовую. Вместе с полковником Андреем Соколенко кафе офицерское сделали. Судьба сложилась так, что сейчас Сергей с Андреем похоронены рядом на Лычаковском кладбище. Соколенко недавно дали звание Героя Украины…

«У Кульчицкого 80 процентов воспитанников стреляли на отлично»

О хозяйственности Сергея Петровича «ФАКТАМ» рассказал и полковник в отставке Игорь Гузар. Они познакомились в начале девяностых. Тогда Кульчицкий был в Ивано-Франковске командиром батальона, а Гузар приехал к нему с проверкой.

— Порядок, который держал Сергей Петрович, впечатлял. Заходишь на территорию части — убрано. Видишь, что солдат чистый, сытый и одетый. В столовой сделан ремонт. Первая мысль была, что с таким человеком я бы хотел служить. Сейчас понимаю, что Сергей Петрович — первый человек (на высокой должности в украинской армии), который понял: чтобы была успешная служба, солдату нужны нормальные условия.

Сергей Петрович, как говорят его коллеги, не переставал учиться и передавал знания солдатам

В 2009 году, когда Кульчицкий был командиром 2-й отдельной Галицкой бригады, он убедил Игоря Гузара идти к нему заместителем. Работалось нелегко, вспоминает полковник в отставке, но служба того стоила.

— У Кульчицкого был сложный характер. Он имел очень сильную волю, но использовал ее во благо. Если видел, что человек хочет работать, он для него делал все. А если заметил, что пришел, чтобы имитировать работу, то такие возле него не задерживались.

Он практически никогда не кричал. Никогда не проводил совещания по два часа. Совещание обычно длилось минуты три: ты то сделай, ты то — вечером доложите.

А еще, вспоминает Игорь Гузар, у него были свои ритуалы.

— Кульчицкий утром обязательно делал обход по всем местам: боевая подготовка, учебная часть, тыл, хозяйственный двор. Проверял, как ремонтируется казарма. Он всю жизнь строил. Возьмите хотя бы тот клуб в части 3002. Когда Петрович пришел, клуб почти разваливался, но за каких-то два года ему удалось его восстановить. У штаба фонтанчик устроил. В Кульчицком сочетались жесткость и человечность. Когда командиры приезжают, то обычно сначала начинают делать свой кабинет. А он как пришел в кабинет, который еще при Союзе был обит ДСП, так в нем и был. Ему и жить там приходилось, когда только перебрался сюда.

Кульчицкий создал комнаты «для разгрузки», заботился об обучении солдат, их психологической подготовке, строил общежития для контрактников.

У него 80 процентов воспитанников стреляли на отлично. Приехавшая однажды комиссия не поверила. И солдат отправили на стрельбище. Но они и второй раз показали отличный результат.


— Сергей Кульчицкий был новатором, — говорит первый заместитель начальника Западного территориального управления Нацгвардии полковник Олег Сахон. — Его интересовали прежде всего боевая подготовка, развитие учебно-материальной базы, всевозможные ноу-хау. Любил поспорить. Наши дискуссии могли затянуться до двух часов ночи. Он конструктивно доказывал свою правоту.

Иногда, конечно, «песочил» нас. Но быстро отходил. Вечером работа заканчивалась, а он: «Зайдите еще ко мне». Бутылку пива выпьем или кофе, и уже совсем другой разговор ведем. Кульчицкий был неуступчивым, упрямым, но никогда не унижал людей. У него была сложная военная карьера, но он прошел все должности — с самых низов. Время от времени его увольняли или переводили — он был неудобным.

Сергей Кульчицкий очень любил вертолеты. Он совершил около 130 прыжков с парашютом

Уже в должности начальника Управления боевой и специальной подготовки Внутренних Войск МВД Украины Кульчицкий взялся воплощать в жизнь идеи, которые в свое время апробировал в бригаде.

— Это и огневая подготовка личного состава, и специальное обучение в особых условиях. Курс стрельб начал переписывать, так как считал, что он нелепый — советский, устаревший, — вспоминает Олег Сахон. — На это надо было выделять ресурсы, и снова Кульчицкий был неудобным. Но как раз в то время он, кстати, и получил генерал-майора… Именно Кульчицкий стал одним из первых офицеров Главного управления Внутренних Войск, попавших на Майдан.

Чтобы вы понимали, Главное управление — это мозг войск. Стоять в одной цепочке вместе с «Беркутом», милицией, солдатами-срочниками людям, которые руководят войсками, — это было его решение. Звонил мне как-то оттуда и рассказывал, что порой выходил вперед и просил ребят с Майдана: «Жгите, пожалуйста, шины немного левее, чтобы на нас дым не шел». Они смеялись, но… договаривались. Кульчицкий говорил: «Вы там стоите, мы — здесь. Мне тоже не нравится наш президент, но я думал, что мы будем его снимать по-другому». Вместе с тем был честен: «Я офицер и должен выполнять приказ».

«Никогда в своем кабинете не вешал портреты президентов. Но когда Кульчицкий погиб, повесил его портрет»

А после Майдана, уже весной 2014 года, Кульчицкий начал из числа майдановцев формировать батальоны самообороны, которые потом стали первыми батальонами Нацгвардии.

— Майдановцы были полувоенным формированием, — продолжает Олег Сахон. — А он требовал от них определенной тактики действий, дисциплины, четкого выполнения приказов. На Майдане как было: здесь внутренние войска, а там — войска самообороны. Было противостояние между ними. Нужно было перевернуть сознание и понять, что у вас общая цель — защита и оборона страны. У пацанов 17—19 лет, очевидно, был очень серьезный психологический срыв. Мол, тот, кто против нас на Майдане стоял, учит нас сейчас, как надо воевать. Но Кульчицкий мог быть очень убедительным: «Я тебя учу для того, чтобы ты воевал и не погиб в первом бою. Потому что если ты погибнешь, кто будет защищать Украину?»

— Я знала, что он в Петровцах под Киевом с ребятами, — рассказывает Надежда Богдановна. — Он учил их, готовил, хотя, может, и сам не понимал всей серьезности ситуации. Но всегда им повторял: «Делай как я. Делай лучше меня».


А потом, не сказав жене ни слова, вместе с подопечными поехал на передовую.

— Об этом знали наши товарищи, но он всем говорил, чтобы не рассказывали мне. Нашлись добрые люди, которые сказали: «Надя, а ты знаешь, что Сергей уехал на Восток»? Нет, говорю. Знаю, что он в Петровцах. А потом я ему позвонила, сказала, что по телевизору видела. Тогда он и признался — мол, должен быть там, работа такая…

29 мая 2014 года, после разгрузки продуктов питания в районе горы Карачун, близ Славянска, из лесополосы террористы обстреляли и подбили из переносного зенитно-ракетного комплекса вертолет Ми-8МТ. Тогда погибло 12 человек, в том числе генерал Сергей Кульчицкий. Единственный, кто выжил, — штурман вертолета Александр Макеенко.
— Сергей Петрович просто не мог все время сидеть в базовом лагере, — рассказывает полковник Олег Сахон. — Он хотел что-то делать. А еще очень любил вертолеты. В свое время совершил около 130 прыжков с парашютом. Тогда же думалось, что «сепары» вертолеты не сбивают… Это был рядовой вылет. Говорили, что их сбили над горой Карачун. На самом деле, вертолет упал гораздо дальше. На месте падения сейчас стоит памятник. Мы сами его там поставили в 2015 году.

— По моему мнению, — продолжает Игорь Гузар, — такой человек, как Кульчицкий, не должен быть на передовой. Он был специалистом очень высокого уровня. Не переставал учиться. Разбирался в технике, передавал знания солдатам. Вырастить специалиста такого уровня и подвергать его риску — это нехорошо. Генералы не должны возить воду… Я знаю генералов, которые говорили: «Звание — счастье». А для Петровича это была огромная ответственность. Он никогда не мог себе позволить расслабиться.

— Это война, сейчас уже не найдешь того, кто произвел пуск. Пусков было несколько, — уточняет полковник Сахон. — И только один точный. Явно руководил пуском подготовленный человек. Работать с комплексом легко, если точно все настроить. А вертолет — это же большая стрекоза в небе. Шансов у тех, кто был на борту, по сути, не было. Хотя пилот планировал, пытался посадить борт…

Я никогда в своем кабинете не вешал портреты президентов. Но когда Кульчицкий погиб, повесил его портрет…

Ранее «ФАКТЫ» рассказывали о сослуживце генерала Кульчицкого Герое Украины полковнике Андрее Соколенко, который погиб 17 мая 2015 года возле села Троицкое Луганской области: «Это был полковник, который мог сделать кофе солдату». Сообщает fakty.ua