28 мая, не получая финансирование с начала года, крупнейший фильмофонд страны Довженко-центр объявил о неплатежеспособности. В этот же день директор госпредприятия Иван Козленко подал заявление на увольнение. Оно было опубликовано на его личной странице в Facebook в то время, как в помещении центра проходил обыск СБУ по заведенному еще в августе прошлого года уголовному делу о растрате имущества. На 19 июня Козленко назначен допрос в прокуратуре.

За Довженко-центр вступились не только члены профессионального сообщества, но и представители всей культурной индустрии. Обращение к украинским властям с просьбой сохранить фильмофонд направила по собственной инициативе Международная федерация киноархивов (FIAF), членом которой является Довженко-центр. Об этом UBR.ua рассказал Козленко.
После этого ситуация стала меняться: новоназначенный министр культуры Александр Ткаченко заявил: "нам важно, чтобы Довженко-центр работал". 5 июня, после разговора с UBR.ua, Иван Козленко участвовал в заседании Комитета по гуманитарной и информационной политике ВР, на котором обсуждалось не только финансирование отрасли и центра, но, хоть и безуспешно, предлагалось опубликовать заявления комитета относительно недопустимости давления правоохранительных органов на деятельность культурных учреждений – Довженко­-центра и Музея Гончара.
В ходе заседания было решено, по предложению Ткаченко, разобраться в ситуации с урегулированием финансирования центра в формате встречи в министерстве 10 июня представителей всех сторон: Совета по поддержке кинематографии, профильного Комитета, самого центра, а также Госкино, глава которого, Марина Кудерчук, настаивает, что не устраивающий центр сокращенный объем финансирования утверждается по требованию Минфина.
Иван Козленко заявлял, что продолжит занимать должность руководителя центра, если финансирование будет утверждено в нужном объеме. Однако в интервью UBR.ua, на котором он также поделился деталями хода уголовного производства, системными проблемами в отрасли и состоянием кинофонда, Козленко выразил убеждение – центр, как институция, должен быть сохранен в любом случае.

Иван Козленко

СУБЪЕКТНОСТЬ СОВЕТА ПО КИНЕМАТОГРАФИИ СИЛЬНО РАЗМЫТА

Вы говорили, что для восстановления работы центра финансирование нужно возобновить в ранее запланированном объеме – 8,6 млн грн, а не 3,6 млн грн, как предложило Госкино. Почему, и есть ли такой шанс?
Я надеюсь на это. Сейчас у нас появился новый министр культуры. Бюджет согласован со всеми инстанциями, кроме, к сожалению, Госкино.
Коронавирус на большом экране. Украине грозит полная остановка кинопроизводства
Сумма в меньшем объеме, нежели 8,6 млн грн, не позволит возобновить деятельность Довженко-центра. Эта цифра и так значительно меньше наших предыдущих нужд (10 млн грн, – ред.). Основная проблема – долг по зарплате, который составляет 2 млн грн. Он должен быть оплачен. Если бы мы знали в начале года, что бюджет будет секвестрирован так, как предлагают в Госкино, мы бы приняли меры и просто не насчитывали себе таких зарплат. Наверное, пришлось бы сокращать штат, как я уже делал в 2014-ом году.
Бюджет киноотрасли по направлениям распределяет Совет по поддержке кинематографии, за исключением трех пунктов: собственная стипендия, финпомощь Нацсоюзу кинематографистов и поддержка Довженко-центра. Эту сумму распределяет Госкино.
Совет не распределяет, но резервирует под эти три пункта сумму – она при этом должна быть чем-то обоснована. В принципе, сумма [по каждому пункту] очевидна: стипендия Совета подсчитывается по определенной формуле, которая известна заранее. Также заранее известно и финансирование Союза кинематографистов, потому что оно год от года меняется незначительно.
Совет зарезервировал 15,5 млн грн. Почему, в таком случае, Госкино выделяет центру не 8,6 млн грн, а 3,6 млн грн, и куда должны пойти остальные 5 млн грн внутри этих трех направлений? Они не могут пойти уже на те пункты, которые Совет распределил в рамках своих полномочий. Сейчас непонятно, на что эти 5 млн грн, по мнению госпожи главы Госкино Кудерчук, должны быть выделены.
Если Кудерчук считает, что 3,6 млн достаточно для существования институции, значит, у нее есть видение того, как можно прожить на эту сумму. Я просто хотел бы услышать от нее рациональное обоснование этих цифр. Какими-то аргументами, кроме мстительности, она же должна их обосновывать.
Можно ли сказать, что, так как Совет не полностью контролирует распределение бюджета, в систему изначально заложена вероятность конфликта?
Тут нужно объяснить историю Совета и его функции. Он был создан в рамках закона о государственной поддержке кинематографии, который разрабатывался с 2014 года и был принят Радой в сентябре 2016. Президент Порошенко его ветировал из-за кэш-рибейтов.
Баснословные скидки. Чем обрушение цен на книги грозит книжному рынку
Закон пришлось переписывать, но уже не хватало поддержки в парламенте: глава Госкино Филипп Ильенко был членом ВО "Свобода", которой не было в ВР. Для того, чтобы принять закон, пришлось создавать альянс с телевизионным лобби. Оно заложило в закон и свои интересы: так как им невыгодно снимать сериалы только для украинского рынка и только на украинском языке, они выбили себе норму, согласно которой право на госфинансирование предоставляется за производство украиноязычного телесериала.
Чтобы создать противовес безграничным полномочиям главы Госкино также был создан Совет поддержки кинематографии. Как мне кажется, в силу разных обстоятельств Совет не заработал в задуманном формате и по-настоящему не стал субъектом принятия решений. Там запутанная история: что они несамостоятельны, у них нет своего аппарата, они не могут сами вести протоколы, а значит – их деятельность должно обеспечить Госкино, с которым у них нет взаимопонимания.
Вопрос [распределения средств по этим пунктам] законом не предусмотрен. Вообще они уполномочены работать без главы Госкино, который должен нести тут ритуальную функцию. Глава не может влиять или не влиять на решение Совета. Но его субъектность все-таки сейчас подвешена и сильно размыта.
Хотя, вне сомнения, Совет смог бы стать субъектом, если бы проявил достаточно политической воли – у него есть для этого полномочия. Такая возможность была во время безвластия в Госкино в период с августа 2019 года, когда подал заявление Ильенко, и аж до конца февраля, когда к исполнению своих обязанностей приступила Кудерчук. В это время Совет должен был все провисающие функции взять на себя. Но случилось, как случилось.

"СКОРЕЕ ВСЕГО, МНЕ ВЫДВИНУТ ПОДОЗРЕНИЕ"
Сумма претензий Государственной аудиторской службы (ГАСУ) к центру по результатам ревизии 2015-2018 гг. составляет 4,5 млн грн. Откуда она взялась?
Происхождение этой цифры для нас – загадка. Кто-то называет 4,5 млн грн (указывается в отчете ГАСУ, – ред.), а прокуратура в своем комментарии "УП" заявила о 6 млн грн. В самом акте ГАСУ конкретная цифра не называется, но говорится, что ее невозможно подсчитать. Если же считать сумму реальных претензий, исходя из акта ревизии ГАСУ, то они следующие:
3,2 млн грн – это устаревшая кредиторская задолженность 2010/11 годов, которая была насчитана не в наш период, и была списана самой ГАСУ. По сути, она не может быть требованием криминального разбирательства.
732 тысяч – это некомпенсированный налог на землю нашими арендаторами. Согласно своим договорам аренды, они не должны его платить. Более того, они доказали это в суде: налог на землю был внедрен как обязательный только с утверждением земельного кодекса, что случилось в начале 2000-х. Их договоры аренды составлены в 1996 и 1998 годах, то есть до вступления в силу закона, который обратного действия не имеет. Почему-то ГАСУ все равно оставило это требование.
240 тысяч – это моя "избыточная" зарплата, то есть надбавки.
Карантин перед экраном. Что и как смотрят украинцы в самоизоляции
Остаток суммы из этих 4,5 или 6 млн грн – это непонятная цифра, которую в ГАСУ выводят между реально полученным центром доходом от аренды корпусов и между доходом, который мог бы быть получен, если бы арендная плата была бы, как считают в ГАСУ, рыночной.
Они считают, что арендная плата, которая определяется по арендной ставке 1996-98 годов, то есть в годы подписания договоров, была занижена и должна была произойти ее переоценка. Но это вторжение в деятельность хозяйствующего субъекта. Никто не в праве, если в договоре написана определенная цена, требовать ее уменьшения или увеличения. Более того, мы не являемся субъектом подписания договора с арендаторами. Им является Фонд госимущества.
Поэтому они и не указали в акте конкретную цифру, а написали, что сумму убытков, – хотя это не убытки, это недополученная прибыль или потерянная выгода, – подсчитать невозможно. Но вместе с тем кто-то ее подсчитал и почему-то звучат цифры от 4,5 до 6 млн грн.
Ревизия ГАСУ была плановой?
Да, нас проверяют каждые три года. Но тут очень интересный момент: руководитель группы аудиторов был участником группы, которая проверяла нас предыдущий раз еще при другом директоре. И тогда он почему-то не заметил этих нарушений. А тут – заметил.
Это очень естественно для наших органов контроля, которые коррумпированы от "А" до "Я". И это, к сожалению, их способ заработка денег. Если бы я сделал то, что от меня ожидали, то есть дал взятку, этих выводов в акте не было.
Это криминальное дело.
То, что это криминальное дело, меня более всего беспокоит.
Какая ответственность вам грозит?
Пока непонятно. На данный момент я вызван на допрос в качестве свидетеля, хотя в первых двух повестках вообще не было написано, в каком качестве меня вызывают. Пока, в принципе, не определен обвиняемый.
В одном из писем прокуратура написала, что они подозревают сговор четырех участников этого процесса: Министерства культуры, Фонда госимущества, арендаторов и нас. Кого они определят субъектом сговора – то есть того, кто имел злой умысел, – тот и будет, насколько я понимаю, обвиняемым. Судя по тому, что ни в Фонде госимущества, ни в Минкульте, ни даже у наших арендаторов не было обысков и изъятия документов, я делаю такой навязчивый вывод, что они 19 июня с большой вероятностью мне выдвинут подозрение.
Развлечения поневоле. Как отреагировали на карантин украинские медиасервисы
Но я еще раз настаиваю: все эти три пункта, которые нам вменяет ГАСУ, мы оспариваем в административном суде, мы их не признаем. Это спорный вопрос и для того, чтобы дело было переквалифицировано именно в криминальное законодательство, там нужно было привязать злой умысел или какое-либо преступление. Этим умыслом они называют вероятный сговор.

ОБЕЩАНИЕ ПРИЙТИ С ОБЫСКОМ ДАЛИ В ФЕВРАЛЕ

Ваше заявление об увольнении было эмоциональным решением?
Нет, это было взвешенное и продуманное решение, написанное заранее. Вы же понимаете, что заявление на две страницы с более-менее связанной драматургией я не мог написать во время обыска, когда я пребывал в состоянии абсолютного аффекта.
То есть, когда публиковалось заявление об увольнении, обыск уже проходил?
Да, но заявление о неплатежеспособности было опубликовано чуть раньше. Но я не мог заранее знать про обыск. Заявление о неплатежеспособности мы тоже написали за 2 дня до публикации. Оно проходило несколько наших служб, мы думали, как корректно все сформулировать, чтобы не вызвать, не то чтобы скандал, а разочарование, в том числе и у наших посетителей. Это неприятное заявление, и мы понимали, что оно потянет за собой международный резонанс, поэтому мы долго его вычитывали.
В прокуратуре заявляли, что до обыска неоднократно просили у вас информацию и копии документов, а также вызывали для следственных действий, но ни того, ни другого не добились. Причины неявки, как сказали в прокуратуре, не объяснялись.
Они вызывали, и мы по их требованию приходили в Голосеевское отделение к следователю Луцик 12 февраля. Мы дважды приходили и в прокуратуру Шевченковского района с адвокатом.
Нацполиция впервые написала нам письмо с требованием предоставить документы 17 января – до этого дело не продвигалось полгода. На письмо мы ответили 10 февраля. Ответ, который мы якобы не предоставили, изложен на 9 страницах с 10 приложениями. На что следователь Луцик нам ответила 12 февраля, что ей ответы не предоставлены. То есть это, она считает, не ответ.
Мы повторно дали ей разъяснение, указав на невозможность предоставить документы касательно уплаты налога на землю арендаторами, так как их не существует в природе. На 17 февраля меня Луцик вызвала в отделение, но я не мог прийти, так как улетал в Берлин на кинофестиваль, что я объяснил ей по телефону. Затем Луцик и вовсе отменила требование прийти на допрос, так как начался карантин. Потом, на мое объяснение, что мы все документы предоставили, она ответила, что у нас поменялся следователь и документы нельзя найти.
В Украине впервые ТВ-пирата осудили за тяжкое преступление
Эта ситуация для меняя более чем странная. Я далек от конспирологии, хотя мне уже много людей сказали, что это все выглядит не так, как должно выглядеть, если бы в этом не было другого замысла.

То, что мы не можем предоставить несуществующие документы, я также пытался объяснить Луцик по телефону 17 февраля, но она бросила трубку. Потом я позвонил начальнику Голосеевского отделения полиции, сказал, что Луцик – служебное лицо, и не в праве бросать трубку, что она не в праве домогаться тех документов, которых не существует. Очевидно, ему уже было известно о нашем с Луцик разговоре, который проходил на повышенных тонах. Он разговаривал со мной в таком же тоне. Разговор закончился его обещанием прийти с обыском СБУ, если мы не предоставим того, что они требуют. Обещание, которое он исполнил 28 мая.

"ТО, ЧТО КОЛЛЕКТИВ СВЯЗЫВАЕТ СУДЬБУ ЦЕНТРА СО МНОЙ – МОЕ ПОРАЖЕНИЕ"

В заявлении указано, что целостность фильмофонда, в том числе из-за невозможности платить за коммунальные платежи и поддерживать необходимые климатические условия, находится под угрозой. Какая ситуация на данный момент?
Пока что все хорошо, свет нам не отключили. Проблема в том, что много сотрудников связывают дальнейшую судьбу центра только со мной. Это для меня, как для руководителя, является поражением.
Я собрал коллектив и попросил, что в независимости от того, как сложится моя судьба, люди должны тут остаться. Я понимаю, что это может быть с их стороны эмоциональным решением, но они не имеют на это морального права.
В любом случае тут должен кто-то оставаться, как в "Белом солнце пустыни", быть в качестве смотрителя музея вопреки всем обстоятельствам. Так как здесь есть что-то более ценное, чем мы сами. До назначения нового руководителя тут должна оставаться беспрерывная институциональная преемственность. Это то, о чем я попросил. Вроде бы вняли.
Украинские льготы для Голливуда: поможет ли новая инициатива кинопрому
В заявлении вы указали, что у вас также существуют долги перед кредиторами в размере 1 млн грн. Если к вам будут выдвинуты требования, то рассчитываться придется имуществом центра. Когда необходимо возвращать кредит?
Мы сейчас договариваемся о переносе. Пока к нам никто не обращается, у нас даже охрана за два месяца не оплачена. Все вошли в наше положение и ждут, что ситуация разрешится.
На последнем этапе, если не будет денег рассчитываться с кредиторами, нужно будет для уплаты долга распродавать имущество фонда. Для этого нашим контрагентам необходимо подать в суд, который арестует сначала счета, а потом – имущество. Однако суд может продать только движимое имущество центра. Недвижимое, в том числе и фонды, – не может.
Поступают ли к вам предложения по финпомощи от меценатов и бизнеса? Рассчитываете ли вы на них?
Сейчас же затруднения не только у нас. И потом, я думаю, что впереди будут еще более сложные времена.
Может ли Довженко-центр существовать без участия государства, в частной форме?
В Америке такое существует, но там другая система обеспечения культуры, там развито меценатство.
Существование или несуществование нашей институции – это знак отсутствия политики памяти в государстве. Я допускаю, что государство может просто заявить от своих уполномоченных лиц: нам не нужна эта институция. Мы не можем ее содержать, мы считаем ее вредной, мы считаем ее недостаточно эффективной и прочее. Это будет честно. При таких обстоятельствах ее можно ликвидировать и передать фонды в родственные институции, которые могли бы заниматься их инкорпорацией. Но допускать ситуацию, при которой центр сам разваливается, потому что поставлен в обстоятельства неплатежеспособности – это просто нечестно.
Автор фото: Светлана Корчадым
Сообщает ubr.ua