Пандемия внесла коррективы во все сферы деятельности человека, в том числе в религиозную. Верующие очень болезненно восприняли новые реалии. При этом одни вняли настоятельным рекомендациям не посещать храмы, другие категорически их не приняли и продолжали участвовать в службах. Ситуация усугубилась еще и тем, что карантин пришелся на период Великого поста, Страстной седмицы и празднования Воскресения Христова у христиан, Песаха у иудеев, начала священного месяца Рамадан у мусульман, когда в церкви, синагоги и мечети устремляется огромное количество народа.

Надо отдать должное священнослужителям — они на всех уровнях, от глав конфессий до настоятелей сельских церквей, призывали прихожан оставаться в этом году дома и не участвовать в богослужениях. Исключением стала лишь Украинская православная церковь Московского патриархата, которая все больше напоминает политическую структуру. Там демонстративно проигнорировали все запреты: «Чихать мы хотели на коронавирус». Результат не заставил себя ждать. Например, в Киево-Печерской лавре заразились все священники и монахи, а также преподаватели и студенты Киевской духовной академии, которая находится на территории лавры. Не лучше положение дел и в Почаеве. Статистика заболевших прихожан пока не известна. Но СМИ публиковали очень много снимков из монастырей и храмов, как люди без масок целуют иконы и причащаются.Так что ждем вспышки эпидемии.

Почему одна церковь позволяет вести себя так негуманно и безответственно? Об этом «ФАКТЫ» поговорили со старшим научным сотрудником отделения религиоведения Института философии имени Сковороды Национальной академии наук Украины, бывшим узником Кремля Игорем Козловским.

«Человеческую жизнь и здоровье поставили за скобки, зато оказался важен сам обряд»

— Игорь Анатольевич, завершилась Пасхальная неделя, прошли поминальные дни. По данным Нацполиции, 130 тысяч человек посетили пасхальные богослужения, причем больше всего было прихожан Украинской православной церкви Московского патриархата…

— Не больше всего, а это, собственно, они и были.

— Предстоятели этой церкви устроили просто демарш какой-то.

— Трудно назвать это демаршем. Это, скорее, то, что иногда происходит в головах представителей определенной субкультуры. Мы, когда говорим о различных религиозных организациях, должны понимать, что это определенные субкультуры, у которых кроме общего пространства, где мы живем, есть еще и свое внутреннее пространство. Очень часто эти субкультуры живут как бы в разных временах. Отсюда и разный взгляд на те или иные процессы, происходящие в современном обществе. Есть религиозные организации, успевающие синхронизировать свое движение вместе с развитием общества, поэтому они лучше слышат и лучше понимают ситуацию, они включены в процесс.

— Они более современные, что ли?

— Это не совсем правильный термин, потому что наше общество тоже не всегда живет в современности, если сравнивать, предположим, положение украинского села с фермерским хозяйством где-нибудь в Европе. Это разновременные пространства.

Так уж получилось, что в Украине большинство религиозных организаций — и христианских, и нехристианских (мусульмане, иудеи и т. д.) — давно уже стали частью гражданского общества. Особенно это хорошо было «простимулировано» событиями, начавшимися в 2014 году. Эти организации восприняли случившееся как собственную беду, услышали боль общества и синхронизировали с ним свое движение. Это и волонтерство, и понимание, что мы живем в очень сложное время, поэтому нужны и важны солидарность и взаимовыручка. У них не отстраненный взгляд на происходящее.

Призыв украинской власти и мировых лидеров к гражданскому обществу во время пандемии они восприняли как продолжение такой солидарности. Главы церквей и других религиозных организаций сразу же взяли на себя ответственность. Они четко сформулировали свои месседжи верующим: да, Пасха — большой праздник, но человеческая жизнь и здоровье дороже; мы помним о вас, но встречаться теперь будем в режиме онлайн; мы не бросаем вас, не теряем с вами контакт; мы предоставляем вам постоянно свежую объективную информацию о происходящих событиях.

Большинство священников включились еще и в благотворительную работу. Зная нужды прихожан, они привозят на дом пожилым и одиноким обездоленным людям продукты, помогают решить бытовые проблемы. Причем делают это тихо, спокойно, без шумихи и телекамер. То есть эти церкви живут как единый организм.

Что касается церкви Московского патриархата, то мы, начиная с 2014 года, увидели какую-то отстраненность от происходящего в стране. Это, собственно, и привело к тому, что они не приняли полноценного участия в действиях, направленных тогда на солидаризацию усилий в борьбе с внешней агрессией, а сегодня еще и с заболеванием. С самого начала из уст их руководителей не звучали ясные и четкие разъяснения и призывы. Даже невзирая на то, что в России закрыли православные церкви во время пасхальных богослужений, здесь, в Украине, начали демонстрировать такой, извините, кондовый фундаментализм, когда человеческая жизнь и здоровье оказываются как бы за скобками, зато важен сам обряд.

«Лавры и церкви стали фактически очагом распространения коронавируса»

— С другой стороны, мы прекрасно понимаем, что состояние радости во время празднования великого дня в истории христианства, конечно же, усиливается при посещении храма, — продолжает ученый. — Но это не значит, что если ты действительно христианин, то не можешь переживать Воскресение Христово дома.

И вот вместо того, чтобы дать четкие разъяснения и инструкции, договориться с активными прихожанами о том, чтобы они также помогли сдержать порывы людей прийти в храм, мы услышали призывы ходить в церковь и причащаться. Например, от предстоятеля Киево-Печерской лавры митрополита Павла.

Все это привело, к сожалению, к очень нехорошему развитию событий. Лавры и церкви стали фактически очагом распространения коронавируса.

— Богослужения в Святогорской лавре, единственной в Украине, которую до сих пор не закрыли на карантин, проводят без масок, там по-прежнему прикладываются к иконам и кресту. Наместник лавры митрополит Арсений успокаивает паству, цитируя какого-то батюшку, сказавшего: «А что будет? — Мы все умрем».

— Это все вписывается в общую канву. Святогорская и Почаевская лавры — «градообразовующие предприятия», как сейчас модно говорить. Местные органы власти еще со времен Януковича находятся в очень тесном сотрудничестве с руководителями этих лавр. Поэтому есть и ощущение безнаказанности, и какой-то надменности, и вседозволенности их предстоятелей. Они, таким образом, вселяют страх во многих власть имущих, мол, не будут тех причащать либо на них обидятся и проклянут. Так как большинство прихожан не очень-то разбираются в самом православии, то воспринимают это, скорее, как магическую потустороннюю структуру. Этакий своеобразный вариант коррупции, я сказал бы.

С другой стороны, заявления наместника — это как раз и есть проявление того кондового, причем аскетического фундаментализма. Потому что монахи уже умерли для мира. Человек, ушедший в монастырь, уже находится по ту сторону. Он смотрит на жизнь как на бренное существование. Поэтому у них и происходит такое обесценивание человеческой жизни.

«Проявилось то, что противоречит фундаментальным христианским принципам — принципам любви»

— Поведение священноначалия Московского патриархата в Украине однозначно должно вызвать у нашего государства вопросы, — говорит Игорь Козловский. — Ведь в Конституции Украины и Законе «О свободе совести и религиозных организациях» четко говорится, что у нас права и свободы граждан на первом месте, однако, если эти права и свободы, в том числе религиозная свобода, приводят к серьезной угрозе жизни и здоровью граждан, они могут быть ограничены.

Государству нужно было более четко обозначить те или иные пределы такой деятельности. Они, конечно, были поставлены, и сознательные граждане, несомненно, их придерживаются. Но если определенное субкультурное религиозное сообщество ведет себя демонстративно…

То есть проявилось то, что противоречит христианским фундаментальным принципам — принципам любви. «Возлюби ближнего как самого себя». Но любить себя — значит заботиться, прежде всего, о своем здоровье, потому что ты есть храм, в котором живет Дух Святой, поэтому печься о нем необходимо. Это базовая любовь. К тому же любовь к ближнему — это и понимание того, что ты не должен быть очагом для распространения заболевания.

— Получается, что Московский патриархат подрывает устои христианства?

— В определенной степени. Иными словами они поставили обряд выше главного принципа христианства. Их фактически аскетический фундаментализм, доведенный до крайности, стал такой характерной особенностью, которая проявилась как раз в период опасности для всего населения.

«В Киево-Печерской лавре запросили помощь, потому что не стало традиционного денежного потока»

— Не секрет, что период пасхальных торжеств — это еще и очень серьезные доходы церкви.

— Да, конечно.

— Этот абсолютно коммерческий аргумент мог послужить мотивом для игнорирования мер безопасности?

— Несомненно, все может быть мотивом, ведь мы же многомерны. Есть мотив чисто обрядово-религиозный, есть мотив финансово-экономический, поскольку в этот период церковь получает большую часть доходов. Недаром же в Киево-Печерской лавре вдруг запросили помощь. Именно потому, что не стало традиционного денежного потока.

Они же от чего кормятся? От того, что приносят туда прихожане. Можно, конечно, сказать им: «У вас есть такие прихожане, как тот же Новинский и прочие небедные люди, которые могут спокойно вас поддержать в этот период. Почему вы взываете к обществу, которое поставили в столь опасное положение?»

— Украинская православная церковь Московского патриархата повела себя, прямо скажем, безответственно. Могут ли быть нарекания в ее адрес со стороны Константинополя?

— Нет, это вне его компетенции. Каждая из православных церквей, в том числе и Константинопольский патриархат, — автокефальная, автономная, со своим управлением и со своей мерой ответственности за прихожан.

Константинопольский патриархат, как и большинство православных церквей мира, с самого начала закрыл свои храмы. Православная церковь Украины сделала все необходимое, чтобы не допустить распространения эпидемии. Украинская греко-католическая церковь — тоже.

Сейчас у мусульман начался священный месяц Рамадан. Раньше каждый день в это время в Духовном управлении мусульман Украины «Умма» собиралось от двух до пяти тысяч человек на ифтар (разговение, вечерний прием пищи во время Рамадана. - Авт.). Но руководители этого объединения в самом начале карантина сразу предупредили, что в этом году лучше всем оставаться дома. Муфтий Духовного управления мусульман Украины «Умма» Саид Исмагилов несколько раз выступал с такими воззваниями. Это и есть грамотная и четкая позиция по-настоящему ответственного религиозного лидера и гражданина своей страны.

Там так же составили списки малоимущих и привозят им домой все необходимое, чтобы люди могли после дневного воздержания от еды разговеться на ифтаре вечером. У них тоже тысячи верующих, но они помнят о каждом и делают все возможное, чтобы не подвергать людей опасности.

«Нельзя допустить, чтобы наша критика стала толчком для разжигания вражды по религиозным признакам»

— Вот мы видим, насколько отличается политика одной церкви от всех остальных. Может ли после такого измениться отношение прихожан к Московскому патриархату?

— Понимаете, верующие люди не только верят в Бога, но и доверяют своим лидерам. Лидер может говорить, что «это за грехи твои» или что «эти страдания нам необходимы», что «это все от Господа». Все зависит от его системы аргументации и авторитетности.

Если бы некоторые представители священноначалия Украинской православной церкви Московского патриархата на самом деле осознали то, что произошло, и свою роль в этом… Хорошо бы им теперь выступить, покаяться, рассказать о своих ошибках и извиниться перед всеми — перед обществом, перед своими прихожанами, которых они обрекли на опасность. Это стало бы для них первым шагом для восстановления пошатнувшегося авторитета. И это было бы конструктивно и по-христиански.

Понятно, что искренне верующие в большинстве своем будут продолжать им верить. Но те, кто были индифферентными (так называемые бытовые православные, которые, предположим, эпизодически посещали церковь один-два раза в год), уже задумались и начали осознавать, что их индифферентность должна завершаться, что, видя такую политику церкви, следует пересмотреть свою позицию. Это уже происходит. Очень многие разочаровываются.

Однако здесь таится и другая опасность. Согласно действующему законодательству Украины, у нас запрещено разжигание вражды и ненависти по религиозным признакам. Нельзя допустить, чтобы наша критика позиции некоторых представителей священноначалия УПЦ Московского патриархата стала толчком для разжигания такой вражды. У нас свобода совести и мировоззрения является конституционным принципом. Не все священники этой церкви поступили в этой ситуации безответственно. Было много случаев вполне адекватной реакции. Просто у гражданского общества остаются вопросы как к органам власти, так и к руководству УПЦ (МП).

— Когда мы оказались в совершенно новых условиях, выяснилось, что можно работать дистанционно, обходиться без привычных посиделок с друзьями, походов в театр и прочего, хотя это безумно тяжело. Эксперты говорят, что после завершения карантина мы не вернемся к каким-то прежним необходимостям. В отношениях человек — церковь что-то тоже изменится или все вернется на круги своя?

— Несомненно, появление целого ряда новых форм коммуникации осваивают и религиозные организации. Однако уже сейчас, например, понятно, что есть определенный переизбыток онлайн-трансляций. Если в первые недели карантина их жадно смотрели тысячи людей, то сейчас мы уже видим некое охлаждение и определенное превращение в этакую бытовую форму. Новое всегда интересует массы, а потом так или иначе человек все равно к нему остывает.

Естественно, нам сегодня не хватает ответной реакции. Когда ты непосредственно принимаешь в чем-то участие, даже пассивное, у тебя иные ощущения. Спектакль в записи и в театре — это разные вещи.

Человек же еще и существо социальное. А для социального существа важно эмоциональное общение. Ни телефон, ни Skype не дадут той гаммы и полноты чувств, необходимых человеку для развития. Развитие — это прикосновения, это мгновенная ответная реакция, это ответы собеседника на твои вопросы, когда ты видишь его глаза, мимику, жестикуляцию, слышишь его интонации и т. д.

Да, появились новые формы коммуникаций между верующим человеком и церковью, но религиозные организации в большинстве своем традиционны в своих формах. Посещение храма — это для человека особое состояние и особая радость. Поэтому возвращение к традиционным формам богослужения обязательно состоится.


Фото Сергея ТУШИНСКОГО, «ФАКТЫ»
Сообщает fakty.ua